Один из рабочих будней из жизни зубного фея.

[unique-versum]

В качестве запаски на свой риск меня могут найти о.о поскидываю свои записи.

Солнце клонилось к закату, выжигая слепящим глаза янтарным цветом ярко-рыжие волосы мужчины, что задумчиво смотрел вдаль, сидя на крыше и затягиваясь сигаретами. Одна за одной, только бросил бычок в дождевую трубу, как тотчас же в зубах белеет новая. Вкупе с отрешенностью взгляда зеленых глаз, такая довольно приторная сцена на деле являлась признаком крайней сосредоточенности (и внутреннего сопротивления, что, не знаю я тебя что ли) этого на вид человека. Казалось, он так может просидеть еще очень долго, вскоре присохнув к месту и умерев от голода и перенасыщения явно не кислородоподобным газом. Но огненный шар заходил за горизонт, и после того, как последний луч вспыхнул на макушке нашего героя, погружая мир в быстро прибывающую темноту, начали происходить вещи категорически не совместимые с обыденным пониманием среднего человека о действительности.
Палочка, что была зажата между свободной ладонью мужчины и кровлей крыши, вдруг затрепетала и довольно неловким движением выпорхнула прямо к лицу человека.
– Ну, вставай, ленивая задница, тебя ожидают дела более великие, чем просиживание казенных штанов в этом совершенно дрянном местечке. Давай-давай, лентяй чертов, иначе расскажу начальству, чем ты днем занимаешься.
На этих словах мужчина перестал отмахиваться от назойливо вертевшейся перед ним палки и глухо застонал. Да, он знает, что от этой «напарницы» не только слова доброго не дождешься, но она еще и сдаст с потрохами, сделай ты лишнее движение, или на одно меньше. Он откинулся назад, пуская сигаретный дым в стремительно чернеющее небо, и попытался вновь вернуться к своим размышлениям, но его снова перебили.
– Деньги взял? – не унималась палка. Мужчина лениво взмахнул куда-то через плечо, где валялся здоровенный мешок, до верху набитый монетами. «Как гребанный Санта» – шутил иногда он, – «Только без выходных на 364 дня в году».
– И вообще, хватит суетиться. Еще даже оповещения не было, – сказал он, закончив свою короткую речь протяжным зевком. Удивительно, что сигарета осталась на месте, будто прилипла к его зубам. И вот как сглазил – в эту секунду послышался полифонический писк, означавший, что столько-то детей выполнило условия и заснуло. Тяжело вздохнув, мужчина поднялся на ноги, изо всех сил потянулся, и вперевалочку побрел к своему мешку. Палочка в это время энергично скакала вокруг него в воздухе, давая тучу замечаний в одну секунду.
– И выплюнь ты эту дешевую гадость изо рта, к детям же прешься, – завершила она свои упреки. Мужчина затянулся покрепче и послушно выкинул окурок с крыши, пронаблюдав, как он падает на вечерних прохожих.
Фей был рослым, суровым на вид детиной, которого если и замечали где, то от ужаса скоро и забывали, что видели его, и как он выглядел. А ему оно и на руку – больше всего ему хотело просто, спокойно, без всяких казусов, дело свое работать. В ином случае и запрятать за решетку могли – шутка ли, каждый день он с собой еще и мешок с монетками таскает. А после с зубами. Подозрителен с точки зрения полиции. Да, слава работодателю, никто его не видел. Кроме кошек, за что он их люто ненавидел. Работа зубным феем – его работа по призванию, как любил убеждать он сам себя – требовала максимальной сосредоточенности на задаче, поскольку за одну ночь требовалось обойти порядка нескольких десятков тысяч домов. И это он ответственен только за этот город. Палка, конечно, противная была, но все же помогала, так что часто они справлялись даже раньше, давая себе возможность отдохнуть подольше.
– Почти добрались, – пробормотал мужчина, сверяя координаты на GPS с реальным местоположением. Некоторое время спустя он поднял взгляд на высокую многоэтажку, заслоняющую собой так любимое им небо.
– Здесь живет четырнадцать спиногрызов, которые верят в меня. Прелестно, – криво умилился Фей и зашагал по направлению к лифту. Пара минут возни с формальными проблемами вроде открывания замков и попыток не шуметь, чтобы не разбудить всю квартиру, и вот он в детской. Этих детских он перевидал бессчетное множество, иногда попадались совершенно идентичные (или это дети те же, только с новыми зубами, не суть), но каждый раз вот такие – неумеренно розовые, с большим количеством всяких розовых игрушечек, пуха и прочих мелочей – вызывали у него непроизвольный рвотный рефлекс и желание уйти к черту с этой должности, но палка была тут как тут.
– Ты чего опять выпендриваешься, – в ухо прошипела она, – память отшибло, забыл, что делаешь здесь?
Эх, не забудет он ее доброты на века. Очнувшись от зацикленности на дурном вкусе данной конкретной семьи, Фей быстрым движением просунул руку под подушку, на которой спала девочка лет восьми, и, нащупав там зуб, вытянул его наружу.
– Целый, добротный. Сразу видно, не скупятся мамаша с папашей на дантистов, – поцокала на зуб палка, несколько раз внимательно облетев вокруг зажатого в руке мужчины куска белой органики.
– Не ерничай, может от природы у девчонки зубы хорошие, – укоризненно прошептал в ответ Фей, кладя зуб в мешок и вытаскивая оттуда блестящую монетку. Тем же отработанным движением он запихнул ее под подушку, приговаривая: – Вот так, купи себе, деточка, сластей, а потом мы с палкой и поглядим, кто прав оказался.
Остальные тринадцать в этом доме прошли также без происшествий, а вот в следующем доме, деревянной хибаре, приколоченной к стене многоэтажки с видом «а я здесь постою, можно?», ожидалось нечто совсем особенное. И верно, как только они переступили порог, в лицо мужчины дохнуло таким родным запахом перегара. Малыша они нашли в подвесном гамаке прямо над головой храпящего отца.
– Умопомрачительная картина, – хмыкнул Фей и вздрогнул от того, что его голос заставил хозяина халупы перевернуться на другой бок. – Боюсь себе даже представить, что ждет нас под подушкой.
– Харе болтать, просто делай быстрее, – отрезала палка, потеряв терпение, – нам еще полгорода обходить.
Ничего не ответив, так как отвечать ей было бесполезно, мужчина проделал привычную процедуру, заменив зуб на монету. Не сдержалась и ахнула даже палка. Казалось, этот мальчик всю свою недолгую пока жизнь выращивал у себя во рту червей – настолько изъеден кариесом был этот зуб. Фей к нему почти не прикоснулся, постаравшись, чтобы путь подушка-мешок прошел без его участия.
Третье занимательное за сегодня место, обещавшее чуть больше, чем стандартные квартирки со стандартными детьми и их стандартными зубами, оказалось уже ближе к рассвету. Как только Фей открыл дверь в это место, он сразу почувствовал, что ему сейчас что-нибудь обломится. К счастью для него, это не был свирепый отец, прячущийся за дверьми детской, который опускает на его голову тяжелую керамическую вазу. Это «что-то» было стаканом молока, оставленным возле кроватки с запиской «Дорогая Зубная Фея, спасибо тебе, угощайся!» корявым детским почерком. Фей с теплотой поглядел на спящего мальчика и залпом осушил стакан, пробормотав предварительно «Лучше бы виски наливали». За отклонения в выполнении работы он был награжден довольно чувствительным тычком в бок от палочки.
– Какого черта, у меня там синяк уже, посмотри, – прошипел он, задирая майку в том месте, куда палка тыкнула, за что получил еще один тычок туда же. – Да ай, твою мать.
– Не ори, ребенка разбудишь, – оборвала его палка. И правда, мальчик тихо застонал и начал открывать глаза. Запаниковав, Фей закрыл его глаза своей лопатообразной ладонью и стал что-то тоненько, фальшиво напевать. Уловка сработала, катастрофа прошла мимо. Мужчина не стал более задерживаться в этом доме, и, оставив щедрому мальчику деньгу за зуб, поспешил убраться оттуда.
– Поздравляю тебя, лоботряс, мы закончили сегодня позже, чем обычно.
– Так и детей было больше.
– Ты только языком чесать и умеешь, двигай короче отчет писать.
Еще некоторое время спустя Фей вернулся в город. Днем он мог насладиться прогулкой налегке, сигаретами, пачками купленными в ближайшем киоске, и хорошим виски – он знает местечко, где добротное пойло продают даже днем. А также он со вкусом наслаждался тишиной – пока солнце освещает небосклон, волшебная палочка не имеет права даже пикнуть, напоминая о себе.